Ушаков подавал команде пример спокойной и упорной борьбы со стихией. Он стоял на шканцах и руководил работой в снастях, заменой парусов, откачиванием йоды. Как только стих ветер, он начал исправлять повреждения и вошел в Севастополь в значительно лучшем положении, чем другие корабли. Но о поиске неприятеля и сражении теперь нельзя было думать несколько недель. Туркам открывалась полная свобода действий. Но их командующий проявил нерешительность. Неприятельский десант был отбит Суворовым, и турецкий флот покинул Очаковским рейд. Война до следующей весны замерла. Передышка была использована для усиления флота. Когда в июне турецкий флот появился у наших берегов, его встретил ожесточенный огонь суворовских батарей с Кинбургской косы. Усиленная гребная флотилия контратаковала турок. Турки потеряли 6 кораблей и 2 фрегата, одно бомбардирское и несколько мелких судов. С сожженных и потопленных судов попали в плен 2 тысячи турок, а убитых, раненых и утонувших врагов было 6 тысяч. Турки отступили к Босфору. Здесь их флот был пополнен новыми кораблями и снова направился к русским берегам. Между Одессой и устьем Дуная есть маленький островок Фидониси. Здесь на рассвете 3 июля наконец встретились эскадры. Обе стороны хотели сражения. Турки надеялись на победу, потому что имели двойное превосходство в силах — двадцать пять линейных кораблей и фрегатов против двух кораблей и десяти фрегатов русских. По числу пушек турецкий флот имел еще большее преимущество. Турецкий флот имел также в момент встречи более выгодное положение для маневра. Он находился на ветре и мог легко обрушиться огнем своих громадных сил на маленькую эскадру. Но турецкий адмирал действовал по устаревшим правилам морской тактики XVIII века. Ушаков командовал авангардом. Он приказал передним фрегатам поставить все паруса, обойти турецкий флот и с ближайшей дистанции вести огонь. Ушаков не заботился о сохранении линейного порядка. Он поднял сигнал «атаковать» и стал палить по ближайшим кораблям турок. Прицельный огонь, который вели со «Св. Павла» и других русских кораблей, с лихвой возмещал превосходство неприятеля в численности. В турецком авангарде многие корабли стали беспорядочно отступать. Эскипаша имел гордое прозвище «крокодил морских битв». Взбешенный трусливым нарушением боевой дисциплины своих подчиненных, турецкий адмирал тщетно пытался заставить их вернуться. Он даже приказал открыть по отступающим пальбу. Но скоро сам дрогнул под сокрушительным ударом батареи Ушакова. Скорострельность и меткость огня русских были изумительный. Ушаков потому и устремился к кораблю неприятельского командующего, что поражение флагмана, потопление или обращение его в бегство должно было окончательно сломить сопротивление врага. Он не ошибся. Все турецкие корабли подняли паруса и обратились в бегство. Войнович послал сразу после сражения письмо: «Поздравляю тебя, батюшка Федор Федорович; сего числа поступил весьма храбро; дал ты капитану-паше порядочный ужин. Мне все видно было». Ушаков скромно не считал себя главным победителем. Его радовала мысль, что в первом же сражении удалось применить суворовские принципы. Он отмечал для себя, что атака, разрезающая силы противника, — верное средство для победы. Кроме того, Ушаков окончательно утвердился во мнении, что не надо «принимать бой так, как хочет противник, надо навязывать ему бой там, где можно с меньшими силами оказаться временно сильнейшей стороной». И, наконец, он делал вывод, что стойкость турок кончается со стойкостью флагмана и, значит, нужно в первую голову атаковать флагмана, лишить неприятеля руководства. Потемкин наградил Ушакова орденом Владимира III степени, производством в контр-адмиралы и назначил командующим Севастопольской эскадрой вместо Войновича. Весь Черноморский флот был подчинен Ушакову. Перед летней кампанией он успел сменить ряд командиров и усилил ремонт кораблей. Ходили слухи, что турецкий флот принимает в Анатолии полки, предназначенные для усиления северокавказской группы турецких войск.
Оглавление... [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ] [ 11 ]